В этом номере мы предлагаем нашим читателям письмо Ксении Барановой из Саратова, которая рассказывает о своей прабабушке, участнице Великой Отечественной войны Антонине Ивановне Леонтьевой. Эту женщину знают и уважают многие ртищевцы.
Война, будь она длинная или короткая, охватившая огромную территорию или маленький кусочек суши, убившая миллионы или уничтожившая тысячи, не проходит бесследно. И в душе каждого, кого она коснулась, она остаётся навсегда.
Бессонница... Опять бессонница... Которую ночь нет сна... Три ночных дежурства подряд... Сил уже нет, но и сна тоже нет... А стоит забыться на несколько минут - опять этот крик: «Он умирает! Капельница! Шприц! Быстрее! Быстрее!...». И это не сон сумасшедшего. Это жуткая явь пятнадцатилетней девчонки.
Фронтовой госпиталь. Передовая. Разные города и посёлки, разные здания, разные люди, но везде одно и то же: «Ранен в плечо, пулевое ранение в область живота, гангрена...». И опять этот крик: «Он умирает! Скорее!...». И снова нет сна, хотя уже вокруг тишина, передышка и не твоя смена...
Саратовская область, Аркадакский район, станция Летяжевка, санаторий для тубинфицированных, созданный еще в ХIХ веке в живописном местечке с целебным воздухом над рекой Хопёр, небольшой посёлок для работников санатория. Пережив горечь расставания с мужьями, сыновьями и братьями, здесь увидели, что такое война, когда пришли первые эшелоны с ранеными. А осознали все её масштабы, когда в санатории был развёрнут фронтовой госпиталь из города Серпухова.
Работа в санатории была основной для жителей посёлка, дети знали о ней не понаслышке, частенько приходилось помогать взрослым, поэтому и помощь в госпитале была чем-то само собой разумеющимся для всех девчонок. Сначала для юной Тоси были школа и госпиталь, потом остался только госпиталь. Километры выстиранных вручную бинтов, «помоги», «поддержи», «сделай перевязку», «Тосенька, руки у тебя золотые», «ты же всё уже знаешь сама, делай, Тосенька».
Наступила весна. Приказ о переводе госпиталя под город Воронеж и крик материнского сердца: «Доченька, да куда же ты?» - «Мама, я должна быть с ними»... Грустный притихший посёлок, и плач матерей по уходившим на фронт совсем юным девочкам.
Трудовая биография у всех начинается по-разному. Первая запись в трудовой книжке моей прабабушки Леонтьевой (Шаталиной) Антонины Ивановны: «Западный фронт. Общевойсковой эвакуационный госпиталь. Санитарка». И на несколько долгих лет биография Западного фронта стала и её личной биографией.
После Воронежа были Старый Оскол, Шахты, Одесса. В феврале 1944 года после освобождения Днепропетровска госпиталь был признан лучшим по фронту и передан семнадцатой воздушной армии Западного фронта. И по мере продвижения фронта в сторону фашистской Германии - тяжёлый, наполненный болью, труд санитарки, а потом и медсестры уже на территории стран Европы: Румынии, Болгарии, Венгрии, Югославии, Чехословакии, Австрии. И признание: «Приказом №... за спасение раненых, за донорство крови, за работу во фронтовом госпитале и на передовой Шаталина Антонина Ивановна награждается нагрудным знаком «Отличник санитарной службы. 1944 год.».
Среди стонов и боли, криков и бреда Тосенька была самым близким человеком: и «мамой», и «любимой», и «сестричкой» для раненых, измученных, умирающих солдат и офицеров.
Прабабушка вспоминала, как однажды, когда к ним в операционную поступил наполовину обгоревший летчик, они не могли поверить своим глазам. Это был тот самый мальчик, еще не повзрослевший, которого они только вчера «починили» и выписали снова на фронт.
А когда их фронтовой госпиталь окружили немцы, и настал решающий момент, и все могли попасть в плен, наша Тосенька в миг стала совсем седой, её русые волосы побелели и стали цвета снега. В последний момент окружение прорвали «наши», но с тех самых пор все, кто её знал, уже не помнили прабабушку не седой.
Но в военном кошмаре были и минуты тишины и покоя, была любовь и разлука, девичьи слёзы и маленькие радости. Под Новый 1945 год девчонки задумали погадать. Тени от сожжённой бумаги показывали подружкам самолёты, а Тосе - танк. Девчата пошутили: «Кругом одни лётчики! Где же тебе, Тосенька, танкиста-то взять?!». Посмеялись. Только ночью она так и не смогла уснуть, а где-то в глубине души осталась тихая грусть и робкая надежда.
Однажды в госпиталь приехал военный корреспондент. Побеседовал с начальником госпиталя, задал вопросы раненым, пообщался с девчонками-санитарками, сделал несколько снимков. На одной из фотографий - медсестра Тося Шаталина и выздоравливающий перебинтованный лётчик-истребитель Николай Скоморохов. Этот снимок до сих пор хранится в нашей семье, а история имеет своё продолжение.
Много лет спустя на встрече ветеранов войны в Москве вдруг послышалось: «Коля!», «Тося!». Он вспомнил «сестричку», ведь он был одним из тех многих тяжелораненых, которых она тогда выхаживала. И снова бессонница...
Потом пришла бандероль, а в ней книга «Крылья Родины» генерал-майора Николая Скоморохова, начальника Военно-воздушной Академии имени Ю.А. Гагарина, с короткой дарственной надписью: «Милой Тосе с огромной благодарностью за мою жизнь». На одной из страниц книги - фотография, точно такая же, как и у прабабушки в семейном альбоме: молоденькая, но уже седая девочка с косами в белом халате читает лётчику газету.
День Победы в мае 1945 года встретили в городе Баден под Веной. Начальник госпиталя, рванув дверь своего кабинета, закричал: «Победа! Победа!». И по всем этажам и закоулкам трёхэтажного здания разнеслось это столь долгожданное слово. Те, кто мог ходить, закружили от радости медсестер, все обнимались, плакали и ликовали. Внизу в холле собрались послушать начальника госпиталя. Он рассказывал о том, что услышал по радио, а потом, помолчав, произнёс: «Для нас ничего ещё не закончилось, работаем, мои хорошие!». И вновь бессонница...
Госпиталь продолжал действовать при армии. Из Австрии он был переведён опять в Румынию, в местечко Текиргиол, что в 7 километрах от столицы Румынии Констанцы. В августе 1945 года Тося познакомилась с «земляками по Хопру» - их родиной был хутор Провоторовский, что на 280 километров ниже по течению реки. Это были лейтенанты 170-й танковой бригады 3-го Украинского фронта, которая в то время базировалась в Текиргиоле. Один из них, танкист Петя Леонтьев, стал близким и родным для Тоси человеком на долгие, долгие годы. Тени от сожженной бумаги в новогоднюю ночь все-таки не обманули...
1 июня 1946 года Леонтьева Петра Степановича направили на службу в город Тбилиси, а с ним, с личного разрешения командующего армией Василия Александровича Судца, отправилась, закончив свою службу в госпитале, и его молодая жена Антонина Ивановна.
Дорога из Тбилиси домой к родителям была длинной и тяжелой. Семь суток в вагонном тамбуре, четыре километра пешком от станции до дома, и мама, которая не смогла тогда от потрясения встать со скамейки, и так, сидя, всё гладила и гладила шершавой натруженной рукой по белым Тосиным косам: «Ты у меня стала совсем взрослой, доченька...».
Наконец тишина... Мирная жизнь, которая была не такой уж лёгкой... И приступы бессонницы длиною в 70 лет...
Каждый год 9 Мая по сложившейся семейной традиции мы уезжаем в небольшой город Ртищево Саратовской области, где много лет назад прабабушка с прадедом «осели» и вдвоём, своими руками, построили дом. В этот день на центральной площади города ветераны предстают перед нами в парадных костюмах и нарядных платьях со сверкающими медалями и с каким то особенным молодым блеском в глазах. После торжественных мероприятий возле старенького дома под цветущей яблоней в саду накрывается праздничный стол, и текут бесконечной рекой песни и воспоминания о войне.
В августе 2004 года умер мой прадед, тоже сполна хлебнувший лиха в тех страшных событиях. Они прожили вместе дружно и счастливо больше 59 лет.
Много лет уже без мужа, в доме на окраине города, до сих пор живёт моя Тосенька, и скоро ей исполнится 95 лет. И опять по ночам она не может уснуть, одиноко выхватывая из темноты очертания хорошо знакомых предметов...
Историю нельзя переписать заново. Но я очень хотела бы, чтобы никого из женщин никогда не смог разбудить страшный крик: «Он умирает! Капельница! Наркоз! Быстрее! Быстрее!...».
Лучше тихий шепот: «Я люблю тебя, милая...».